Несущий свободу - Страница 28

Капрал-десантник из приданого отделения доложил, не отрываясь от прицела:

– Сэр, противник предпринял попытку прорыва через периметр охранения. Попытка прорыва пресечена. Ответный огонь противника подавлен. Потерь нет.

Джон оглядел залитый огнем прожектора двор. Дым и пыль клубились в столбах света. Внезапно понял: ему нравится быть на войне. Нравится быть сильным. Нравится чувствовать, что он может сделать с этими людишками все, что хочет. Пускай это скоро закончится – чувство уже вырвалось на свободу. Он вышел на охоту. Прав капитан: он слишком проникся здешними методами. То, что парень со шрамом снова сделал их, ничего не означало – игра шла по правилам, навязанным Джоном: преступника травили, он вынужден был спасать бегством.

– Молодцы, парни! – похвалил он. – Лерман, возьми пару человек, проверьте двадцатую комнату. Захвати анализатор ДНК. Потрясите хозяина, опросите соседей – приметы, привычки. Напомни о вознаграждении.

В поднявшейся суматохе ему некогда было присесть и привести мысли в порядок. Его вызывали из местного участка – интересовались причинами стрельбы. Он успокоил их: все под контролем, операция миротворцев. Затребовал следственную бригаду – здесь куча незаконного оружия и наркотиков. Следом позвонил капитан Уисли, устроил ему выволочку за самоуправство.

– Миротворцы применили оружие в целях самозащиты, – легко соврал Джон. Он даже не удивился, как просто это у него вышло. Он засмеялся от странной легкости, что переполняла его; в голове шумело, словно ему вкатили дозу боевого стимулятора.

Назойливые репортеры возникли прямо из воздуха, пользуясь тем, что у него не хватало людей для оцепления. Отдавая распоряжения, запыленный, потный, он отмахивался рукой от лезущих в глаза камер и односложно отвечал на их вопросы: он был на своем месте, он легко перемещался в родной стихии.

– Я все равно поймаю его, – остановившись на мгновение, пообещал он репортеру. Камеры порхали вокруг, бронетранспортер застыл над поваленным ограждением, точно пес над прижатой к земле жертвой.

– Следует ли это понимать как месть, лейтенант? Полиция объявила вендетту преступнику, убившему их товарища? – допытывался репортер. От него несло водкой.

– Да, – неожиданно для себя произнес лейтенант и улыбнулся в камеру. – Так и скажите – я, лейтенант военной полиции Лонгсдейл, найду ублюдка. Никто не смеет убивать полицейских – это закон. Мы пришли сюда обеспечивать порядок, и мы его обеспечим.

Кажется, репортер даже засучил ногами – это сенсация, военная полиция никогда не делала столь откровенных заявлений.

Вернулся Лерман. Он тщательно скрывал возбуждение, по его лицу было видно – нарыл что-то интересное.

– Скажите, лейтенант… – вновь подступился к нему репортер.

– Тихо! – Джон поднял руку: пришел вызов от Хусто.

– Лейтенант, тот же голос! – докладывал сержант. На заднем фоне слышались голоса из дежурки. – Новый адрес, это в районе Тукумана. Ла Багар, номер восемь, стеклянная крыша, второе строение от перекрестка с Канген. Сказал: тот, кого мы ищем, будет там через два-три часа. И еще: в доме есть подвал, а там – выход в технический туннель.

– Удалось проследить источник?

– Черта с два – сигнал сразу прервался, будто и не было. Звонили с анонимного чипа.

– Ясно. В следующий раз попытайся замкнуть парня непосредственно на меня.

– Попытаюсь, лейтенант. – Хусто понизил голос: – Что у вас там? Тут такое творится – начальство понаехало из ваших. Орут друг на друга. Наши попрятались от греха.

– Да так, постреляли немного. Миротворцы помогли. Успокойся, все целы.

– Понятно. Удачи, лейтенант.

Почти рассвело. Дым рассеялся. Десантники усаживались на броню. Джон махнул им рукой прощаясь. Капрал вежливо взял под козырек. Взревел мотор.

– По коням, парни! – крикнул Джон.

– Есть что новое, лейтенант? – с надеждой спросил Кубриа. Он горел желанием поквитаться. Во взглядах товарищей ему чудилась жалость. Он ненавидел, когда его жалели. Он дал себе слово – пристрелить ублюдка; теперь это желание стало попросту нестерпимым, превратилось в паранойю.

– Снова анонимный звонок. Похоже, нашего парня кто-то крепко не любит, – ответил Джон. – Едем в Тукумана.

– Ничего, лейтенант, – заверил Лерман, зевая. – На этот раз мы его возьмем. Нуэньес его зовут. На это имя снята комната. Документы наверняка поддельные: я проверил – человек с таким удостоверением жив-здоров, но живет в другом городе. И код совпал – не впустую приехали.

Джон кивнул, думая о своем: пружина раскручивалась.

– Интересно, как он нас учуял? – спросил он, ни к кому не обращаясь.

23

Толстый коп пыхтел, пытаясь взобраться на нее в тесноте машины. Расстегнутые и приспущенные форменные брюки мешали ему, к тому же Грета не собиралась облегчать ему жизнь, расположившись так, чтобы ее высоко поднятые колени мешали похотливому козлу. Она задыхалась от его несвежего дыхания, капли пота из-под расстегнутой рубахи падали ей на грудь; делая вид, что старается притянуть его к себе, Грета еще больше мешала попыткам полицейского добраться до своего тела. Она отворачивала голову к раскрытому окну, ловя запахи улицы, в то время как герой-любовник лапал ее за грудь и норовил приклеиться толстыми мокрыми губами к ее соску: он видел в порнофильме, как заводятся от этого женщины. Другого опыта у него не было, редким проституткам было все равно, а скучная вислогрудая жена не в счет.

Он высадил напарника у его дома – в целях экономии капрал всегда ел домашнее, – а сам направился в район Кендари, где уличные боссы держали порядок даже ночью, умудряясь договариваться и с военными, и с боевиками. Уличные кафе с дымящими жаровнями работали там круглосуточно, и он уже представлял вкус приготовленного на огне обжигающе-острого чурраско. Эта длинноволосая большеглазая женщина встретилась ему по пути, она подняла руку, привлекая его внимание, и спросила дорогу к вокзалу – настоящая дама, такая беззащитная среди темноты грязных улиц, одинокая, изысканная, просто какое-то видение из несуществующей киношной жизни. Совершенно неожиданно она привела его в неистовство. Он не знал, что на него вдруг накатило – не в силах совладать с собой, он затолкал ее в машину; он бессвязно бормотал что-то глупое, угрожая и упрашивая одновременно. И чудо – стыдливо улыбаясь, женщина ответила ему взаимностью, не стала кричать и звать на помощь, наоборот, все больше возбуждаясь сама, начала раздеваться, расстегнула блузку, сбросила туфли и аккуратно подняла к поясу длинную юбку. Вид ее белеющих в темноте ног едва не лишил полицейского дара речи.