Несущий свободу - Страница 49

Пожав плечами, сержанты двинулись в указанном направлении, скорее делая вид, что ищут: запах паленого мяса жег легкие, дело было яснее ясного. Кабот решил, что вернется, как только найдет хоть что-нибудь, ну хоть ботинок, отброшенный взрывом, или клок одежды. Гомес же по привычке выполнял приказ лейтенанта от и до; он был уверен, что ничего не найдет, однако намеревался честно добрести до следующего квартала, глядя по сторонам.

– Надеетесь, что его выкинуло взрывом, лейтенант? – недоверчиво поинтересовался Лерман.

– Приглядись к машине, Франциско, – вместо ответа посоветовал Джон. – Ничего странного не видишь?

Лерман хмыкнул, но все же вновь посмотрел на яркий костер, прикрыв глаза рукой:

– Сгорело все, что тут смотреть. Мощная бомба, те, кто ее установил, дело знают, – сказал он через минуту.

– Видишь труп? – настаивал Джон.

– Есть что-то сзади, вроде бы, – неуверенно произнес Лерман. – Однако воняет так, что никаких сомнений.

– А почему сзади, Франциско? С чего вдруг Кубриа вздумалось путешествовать пассажиром?

– Да ладно вам, лейтенант. Машина, должно быть, в воздухе кувыркалась, там все внутри перемешалось. Он запросто может и в багажнике очутиться.

– Великовато тело для одного трупа, Франциско, – заметил Джон.

Он связался с участком и сообщил Хусто о покушении.

– Ну и дела, лейтенант! Вы просто магнит для неприятностей!

– Карлос, нам нужна машина.

– Вы же знаете, лейтенант, с машинами у нас труба. Все, что на ходу, расписаны вперед. Никто по доброй воле не поделится.

– Ты уж постарайся, Карлос, – попросил Джон.

– Я вам не колдун, лейтенант. Попрошу дежурного направить к вам патруль, максимум, что они смогут сделать – заберут вас оттуда. При условии, что найдется свободный экипаж.

– Мы потеряли Кубриа.

– Капитан будет в ярости. Похоже, ваше начальство для него больше не указ.

У Джона возникло ощущение, словно его загнали в тупик.

– Да какая ему разница? – бросил он: отчаяние находило выход в озлобленности. – Его должность упразднят со дня на день. Сам знаешь, о чем я. – Он глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться и произнести спокойным деловым тоном, словно все шло как надо: – Извести меня, если что-то изменится.

– Конечно, лейтенант. Жаль парня.

– Думаешь, я пляшу от радости?

– Ваши почти все уехали. Наверху толкутся несколько человек из шишек да их охрана, больше никого не осталось. Все в броне, точно на фронт собрались.

– Да черт с ними!

Примчалась первая машина с полицией. Из броневика высыпали вооруженные люди из отряда быстрого реагирования. Шаря перед собой детекторами взрывчатки, они парами разбежались вдоль стен, выстраивая оцепление и сгоняя в кучу всех, кто не успел сбежать. Вытянув руку вверх, Джон помахал своим значком: эти парни могли сгоряча спустить курки при виде вооруженных незнакомцев в гражданском.

35

Дела у Родриго Писадолы были хуже некуда – торговля не шла. Вторую неделю люди проходили мимо, как заговоренные. Дважды звонили представители поставщиков, чью мебель он брал на реализацию: он всерьез опасался, что с таким смехотворным оборотом оптовики вот-вот увеличат для него отпускные цены. А тут еще этот ультиматум и слухи о войне. Новая лазерная реклама в витрине только зря пожирала электричество – кому сейчас до смены обстановки? Этот магазинчик был для Родриго и средством к существованию, и одновременно гирей на шее – недвижимость в Пуданге нынче ничего не стоила, нечего и думать было продать бизнес и попытаться уехать, пока еще не поздно. Бросить же все на разграбление не хватало духа.

Чутье на неприятности у Родриго было развито, как у старого дворового пса. Он чувствовал приближение грозы: воздух, что ли сгущался? Цены на продукты взлетели до небес, люди стали более обычного злыми, в очередях то и дело случались драки, переходящие в поножовщину; по ночам выстрелы стали раздаваться и в приличных районах. Приближающаяся война отметала неясности и отпускала последние тормоза. Люди потеряли остатки страха, многие сходили с ума от отчаяния, бросали работу и находили выход в слоновьих дозах дури; некоторые, наоборот, решили пожить на полную катушку, как они считали, напоследок: волна грабежей ширилась, полиция не успевала приезжать на вызовы.

Он поднял глаза на вьющуюся по стене зеленую виноградную лозу – в ней была запрятаны две крохотных камеры, соединенные с полицейским компьютером. Лоза начиналась в большой керамической емкости у входа, взбиралась под потолок, обвиваясь вокруг струны, и тянулась через две стены, выгодно контрастируя со светло-коричневыми отделочными панелями. От так гордился новой обстановкой – только в прошлом году сделал ремонт, пришлось даже отвалить приличные деньги дизайнеру, и вот теперь только и остается, что разглядывать с тоской зал, заставленный образцами мебели. Взгляд задержался на спальном гарнитуре под старину – Родриго приобрел его, польстившись на броский вид и относительно невысокую цену; эта груда пластика и тряпья мозолила ему глаза уже четвертый месяц. «Хорошо хоть, не нужно теперь платить этому прохвосту, – подумал он, вспомнив умершего продавца, и тут же спохватился – какой-никакой, а все же человек, нельзя так о покойном; но мысли снова возвращались к невольной экономии. – Пять тысяч на дороге не найдешь. А продавец мне сейчас не нужен. Какая теперь торговля?»

Он заставил себя вспомнить что-нибудь хорошее об умершем, какую-нибудь мелочь, которая примирила бы его с тем, что он остался один в пустом магазине. Он вспомнил, как боялся толстяк Эрнесто опоздать по утрам, как он выкатывался навстречу посетителю и начинал с улыбкой тараторить, не давая гостю рта раскрыть. Когда заваруха закончится – если закончится – будет нелегко найти такого продавца за столь малое жалованье. А в голову невольно лезло другое: масляные глазки, влажные руки Эрнесто, его свисающее над ремнем пузо и похотливые взгляды, которые он тайком бросал на женщин и, в особенности, на молоденьких девчонок.